Я смотрел в спину Зигфрида. Командир, надо отдать ему должное, очень быстро приноровился управлять трехголовым Горынычем. Да и я после сумасшедшего трехчасового перелета решил, что русинский способ передвижения по воздуху уж точно не хуже фатерляндского.

Всю дорогу мы сидели молча - кто-то готовился к грядущему бою, а Любава сидела, как и положено знатному заложнику, с гордым, независимым и, пожалуй, даже самоуверенным видом.

Оказавшись над полем битвы, я пригляделся и понял что дела русинов плохи. Войско Федора отступало, пока еще не обратившись в беспорядочное бегство, но медленно откатываясь назад.

- Приготовить шары! - крикнул Зигфрид и я,выхватив из стоявшего передо мной ящика три штуки, высунулся из корзины.

Похоже, нам предстояло поставить точку в этом сражении. Мы оказались той самой соломинкой, которая должна была сломать спину этого сумасшедшего фон дер Хонника. Его воины наступали плотной когортой. Наверное, это было удобно для наземного штурма. Но при атаке с воздуха "гибельными шарами" потери герцога должны были стать ужасающими.

Ганс, да и пожалуй, никто на поле брани, кроме Федора, не ожидал появления бригады на змеях. На одном змее летели Зигфрид, я и Любава. На другом - Мойша и Хельга. Признаюсь, я здорово расстроился, что сейчас Хельги не было рядом, хотя и понимал, что в ее положении их Горынычу лучше было идти ведомым.

Но я отвлекся. Два змея перестроились с походного порядка на позицию "крыло в крыло", вырулили на прямую линию и понеслись над фатерляндским войском. Нас заметили, так как я услышал неприятный свист недалеко от себя. Судя по всему, стрелки Ганса решил избавиться от непонятно откуда появившейся над их головой опасностью. Но было уже поздно.

Где-то на краю сознания я отложил в закрома памяти мысль о том, что противовоздушное оружие должно вести огонь на упреждение. Похоже, начали просыпаться мои новые способности. Я будто увидел путь грядущего полета "гибельных шаров", чуть изменил положение тела, поправляя их предстоящую траекторию и метнул. Голубые шары полетели вниз. И на землю упала смерть…

Я видел действие гибельных шаров, но одно дело применить его против тридцати человек, вольно рассеянных в поле в поле, а другое дело накрыть ими тесно сгрудившиеся и продолжающие наступать войска. На месте падения шаров появились голубые вспышки и взметнулись в небо фонтаны из снега и земли. Когда они оседали вниз, я раз за разом видел кровь, трупы, каких-то солдат с диким воем державшихся за искалеченные ноги. Один из наступавших флангов дрогнул и побежал.

И вот тут я увидел нечто, потрясшее меня до глубины души. Среди грязи, оставшейся от следов тысяч ног, вслед убегавшим войскам, полз вслед за своими какой-то несчастный с развороченным животом. Он полз и кого-то звал, плакал, останавливался, двумя руками пытался затолкать внутрь вываливавшиеся при движении сизо-голубые кишки. Я не удержался и выплеснул содержимое своего желудка в воздух.

- Не дрейфь, практикант, - ободряюще хлопнул меня по плечу Зигфрид, - бери шары и бросай! Больше, больше!

И я последовал приказу начальника. Мойша с Хельгой тоже не жалели снарядов. После пятнадцати минут нашей атаки, треть войска фатерляндцев просто исчезла. Русины поняли, что их уже никто не преследует и я увидел в центре армии Федора высокого светловолосого воина, который одной рукой держал магический жезл, а другой - древко развивающегося знамени. Зигфрид, увидев его, так перегнулся через корзину, что я испугался, как бы он не выпал. Но слава Властелинам - этого не произошло.

- Изъяслав! - только и смог произнести Зигфрид.

Так значит, это легендарный Изяслав! Непобедимый враг Зигфрида! Единственный человек, имя которого Зигфрид произносил со смесью злости и невольного уважения. Я стал наблюдать за ним. Довольно быстро лучшему полководцу русинов удалось перестроить толпу вокруг себя в воинское формирование, и отступление перешло в атаку. Фатерляндцы и не думали о бое. Теперь ими, похоже, овладела лишь одна мысль - скорее убежать от смерти, падающей с неба, и от яростно атакующих вдохновленных русинов.

Бой был скоротечным и спустя полчаса невооруженным глазом было заметно, что Ганс потерпел полное поражение. По полю пошли санитары и похоронные команды русинов, собиравшие тех, кто еще имел надежду на выживание и заворачивавшие в холсты безнадежных. Наши Горынычи спокойно парили над полем битвы.

- Половину войска Ганс потерял, - уверенно заметил Зигфрид, - Но молодцы, - добавил он, видишь, все-таки отступают организованно.

Организованное отступление с точки зрения Зигфрида представляло собой паническое бегство в открытые ворота Дорогобужа.

- Ну, теперь Ганса раздавят! - авторитетно заявил я, удостоившись презрительного взгляда Зигфрида.

- Федор не дурак, Шамтор. Зачем ему переть на городские стены. У русинов потери тоже не маленькие. Так что думаю, война на время остановится. Раны будут зализывать.

И конечно, наш начальник был прав. Наступление русин остановилось. Они не стали подходить к стенам, а наоборот под руководством Изъяслава, который теперь поднялся над войсками на небольшом Змее Горыныче, перегруппировывались и отходили в сторону лагеря.

Тем временем к нам подлетел второй Змей Горыныч с улыбающейся Хельгой и почему-то очень хмурым и явно расстроенным Мойшей.

- Победа! - звонко прокричала Хельга, и я отсалютовал ей рукой.

- Теперь в лагерь, - скомандовал Зигфрид. - Нам надо встретиться с Федором и Велимиром. Мы теперь поступаем в их распоряжение.

Последние слова дались ему явно с трудом. Что ж, я прекрасно его понимал. Зигфрид столько воевал против русин, и теперь попасть в подчинение к старым врагам было, по меньшей мере, издевательством над честью рыцаря. А наш командир свою честь ценил высоко. Может быть, даже слишком высоко.

Мы направлялись к лагерю русинов. В центре его стояли практически нетронутые перипетиями битвы командные шатры. Змеи зависли над ними, выровнялись, и опустились на небольшую площадку неподалеку…

Едва мы вылезли из корзин, Хельга бросилась мне на шею. Черт возьми я даже испытал прилив желания.