Когда я вышел к завтраку, первое, что я услышал - это обращенные к кому-то слова Зигфрида.

- И ты называешь это "близко"? День пути?

Кто-то невидимый возразил командиру.

- Да по нашим меркам - это рукой подать. Поедем на санях, пригреетесь, поспите в дороге.

- Может, ты мне еще предложишь вашей русской медовухи с собой взять для лучшего самочувствия?

- А что, ваша светлость, не помешает. Ежели запуржит - хотите - за санями бегите для согреву, хотите медовушкой ее попользуйте.

Тут Зигфрид увидел меня.

- Нет, ну ты слышал, что он говорит? Мне, боевому рыцарю, предлагать валяться на саночках, словно бревну какому! А если враг устроит засаду?

Тут я наконец разглядел и его собеседника. Это был дюжий крестьянин в распахнутом на груди тулупе, телосложением не уступавший нашему Зигфриду.

- А ты кто? - поинтересовался я.

- Я - Ванька Киряй. Вольный землепашец. Меня попросили вас в Городище доставить. Не извольте беспокоиться, уважаемые, все уже оплачено.

- А кто платил? - вновь встрепенулся Зигфрид. - Платил тебе кто?

- А черт его знает. - небрежно бросил Ванька. У Зигфрида вытянулось лицо. - Не, не, вы не извольте беспокоиться. Я при Муромской Академии Магии состою. Просто сегодня день выходной и посыльный мне мешочек с деньгами затемно завез и поручение на словах передал.

- Так, черт подери, что тебе поручили? - уже начинал беситься Зигфрид.

- Поручено мне доставить вас к Городищу в целостности, сохранности и душевном благолепии. Я для ентого благолепия тоже вам жбанчик домашней медовухи прихватил. А коней, уважаемый, вы бы здесь оставили. По такой погоде поломать им ноги вы всегда усеете. Первопуток ледком прихватило - сухожилия запросто порежете.

- Так, - я наконец-то стал соображать нормально. - Зигфрид, он прав насчет груженых коней. Но и безлошадными нам оставаться тоже никак нельзя. Слышь, Ваня, а если наши скакуны на привязях за санями или телегами пойдут?

- Ну, эдак мы к ночи второго дня приедем.

- Тебе насчет скорости нашего путешествия какие-нибудь указания были?

- Да нет. Ваше дело - хозяйское.

Зигфрид вроде бы принял решение.

- Короче, Ваня, выходим с распряженными лошадями на привязях. Седла на отдельных санях поедут. Телега, кстати, по такой дороге пройдет?

- А вы еще и телегу в обоз поставить хотите?

Из сеней выдвинулся доселе неприметный Мойша.

- Не хотим, а должны, родимый. Без нее нам никуда.

- А телегу-то покажешь? А то, как бы нам ее на зимние полозья не пришлось переставлять…

- Пошли. - бросил Мойша и оба удалились на улицу.

Зигфрид проводил их взглядом и сказал:

- Короче, практикант, час всем на сборы. Иди, буди женщин.

- А чего я?

- А кто? Я, что ли? Учись. Представь себе, что они не женщины, а типа, бойцы. И давай, устраивай побудку.

Первым "типа бойцом", которому я решил устроить побудку, была Хельга. Я тихонько постучал в ее дверь. Мне никто не ответил. Я осторожно толкнул дверь и вошел. В комнате было тепло и уютно. Хельга спала на животе, по-детски уткнувшись головой в подушку. Одеяло прикрывало ей только спину и ее роскошный зад предстал перед моим взором во всем своем великолепии.

Я открыл рот, чтобы гаркнуть: "Подьем!", как вдруг Хельга зашевелилась и повернув голову ко мне, открыла один глаз и приложила палец к губам. Я озадаченно остался стоять с открытым ртом, чувствуя, как мой маленький дружок в штанах начал решительно предавать всю мою боевую решимость выполнить распоряжение командора.

Окончательно скинув одеяло, Хельга изогнулась и легла на спину поманив меня к себе движением все того же длинного пальчика и взглядом показала на дверь. Я так понял, что ее надлежало закрыть. Совершенно утратив бдительность, я повиновался указанию красавицы. Тут Хельга потянулась и с кошачьей грацией перевернулась на бок. Она глядела на меня, томно подперев щеку ладонью, а второй рукой поправляя чуть примятую со сна грудь. Продолжалось это соблазнительное представление секунд пятнадцать, после чего я на деревянных ногах начал приближаться к кровати. Она полушепотом сказала:

- Я все слышала. Не переживай. Я так понимаю у нас с тобой есть минут десять.

- На что? - заикаясь, поинтересовался я.

- На то, чтобы меня разбудить. Тебе же поставили такую задачу. Давай не будем терять времени, малыш. Иди ко мне.

Остальное я помню довольно смутно. В памяти отложилось только сладкое наслаждение, которое я испытал, войдя в ее распаленное лоно, как нож в горячее масло. Хорошо что в отношениях с этой сильной и зрелой женщиной не надо было мудрить и что-то изобретать. Мы просто любили друг друга страстно, словно двое животных. Я старался на совесть, и пожалуй впервые по-мужски, всем своим естеством, прочувствовал, что значит выражение - "иметь" женщину. Раза три Хельга с очень короткими перерывами словно умирала в сладострастных судорогах под моим натиском. Но вот наконец я захрипел и приготовился к главному моменту. Рука Хельги скользнула вниз и буквально силком вытащила моего теперь уже далеко немаленького дружка из своих чресел. Я изумленно отпрянул от ее тела - и увернуться от моего брызжущего семени Хельга не успела. Видимо, его было слишком много, так как я слышал, как девушка бормочет себе под нос, утирая свободной рукой лицо:

- Господи, господи! Что ж это такое!

Но вот, выплеснув все, мой дружок затих. Мне показалось, что мы уже опоздали везде и всюду, куда хотели ехать, что сейчас в комнату ворвется Зигфрид, что…С тихим стоном Хельга прервала поток моих страхов:

- Чего ж мы с тобой тут всего за пять минут натворили? Да откуда ж в тебе столько этого дела? Вся кровать мокрая…

- Это плохо? - неуверенно спросил я.

- Это хорошо. А еще хорошо, что я тебя на волю выпустила. У тебя, наверное, девки от одного чиха залетают. Твоего петушка и целовать-то опасно, ненароком захлебнуться можно…

Увидев, что я не очень понимаю, к чему она клонит, она сменила тон:

- Шам, я такого удальца, как ты, за свою жизнь второй раз встречаю. Нравишься ты мне сильно, и, как оказалось, не зря. А сейчас иди, буди Любаву. Я порядок тут немного наведу, а потом выйду к завтраку.