Прошло три дня. Времени мы даром не теряли. В первое же утро по прибытии в Бремен было решено собрать побеседовать с местными жителями. Предстояло найти следы таинственных незнакомцев, которые, как уже стало ясно, обучали войско Ганса пользоваться новым оружием. Через них мы могли выйти на тех, кто посягнул на Тонкую Стену и весь наш мир.

Мы разбежались по разным уголкам города, смешавшись с пестрым городским людом, и слушали, слушали, слушали. Вечером третьего дня Зигфрид собрал всех в гостиничной харчевне.

Мы устроились за широким прямоугольным столом. После того как Мойша повздорил с одним из немногочисленных постояльцев, они быстро покинули гостиницу. Хозяйка сначала ворчала, но Зигфрид как-то вечером отнес ей в комнату небольшой мешочек и довольно надолго у нее засел. Примечательно, что после этого Агнесса нам даже белье поменяла на льняное. Есть, есть у шефа скрытые таланты! Возможно даже, хозяюшка начала думать, что он влюбился в нее.

Насколько я знаю, женщины любят придумывать себе какие-то несуществующие события, в общем, выдавать желаемое за действительность. Впрочем, может, я и не прав. Зигфрид в тот вечер пришел в гостиную, где я в одиночку наслаждался созерцанием огня в камине и с наслаждением отогревал застывшие и усталые ноги и до первых петухов развивал какую-то самобытную теорийку о роли таких, как он, в улучшении жизни в Фатерлянде.

- Я знаю, что избран, - вещал он слегка заплетающимся языком, - я избран, чтобы улучшить или верней, создать новый народ. Благодаря моим стараниям появятся дети - такие же, как я. Отличные воины, способные выстоять в любую трудную минуту. Я…

Как я понял, основная соль его рассуждений была в увеличении количества маленьких белокурых Зигфридиков на душу населения. Ну, мне не рожать, так что чем бы наш командир не тешился, лишь бы не руками…

Мойша на второй день выцепил где-то такого же волосатого, как он сам, тролля. Они носились по всему городу, забегали в какие-то неприметные домишки. На утро третьего дня они вдвоем даже вломились в комнату Хельги, что-то долго и нервно ей объясняли, а потом вся троица покинула гостиницу. Замечу, что вид у Хельги был слегка растерянный, но в то же время - какой-то очень ироничный.

Я решил побродить по студенческим кабакам. Как назло, никого из знакомых встретить не удалось, но в одном месте я сначала едва не нарвался на дуэль на "холодных стрелах" из-за косо брошенного взгляда, а потом помирился со своим противником и даже узнал кое-что интересное.

Любава прикинулась русинской ведьмой-хирургом, приехавшей в Бременский магический госпиталь для обмена опытом. Как она объяснила, ей надо было собрать сведения о больных со странными ранениями, которые могли поступать туда в последний год. Все согласились, что логика в действиях русинки была - в ходе обучения пользованием столь новым и страшным оружием вполне могли появиться какие-то жертвы, раненые или даже убитые. Страдающий человек обычно очень словоохотлив, и персонал мог ненароком подслушать важные для нас разговоры.

Сейчас мы все собрались вместе. Предстояло подготовить доклад Сенту. Агнесса накрыла в гостиной стол, поставила на стол для затравки кувшин с горячим травяным узваром, потом позвала одного из двух мальчуганов, встретивших нас в первый день и попросила его зажечь для господ камин.

Полка огонь, потрескивая, разгорался, мы сидели молча. Наконец служка выбежал из комнаты, и белокурая статуя Зигфрида вновь обрела человеческие черты.

- Так, орелики! Набегались?

Ответом ему стало наше дружное "угу".

- Ну, давайте думать, что доложить Хранителю. С кого начнем? Раз мы следователи, давайте для начала уточним - что показало вскрытие? Кто у нас там изучал местных врачевателей? Ага, Любава…Давай, излагай.

Любава машинально поправила волосы, подумала и начала:

- Так…Мне удалось близко познакомиться со старшей ведьмой-хозяйкой Второй Бременской Больницы. У нее золовка из наших краев, поэтому она и говорит по-нашему хорошо, и в принципе русинов жалует.

- И что нам с какой-то второразрядной метлы из больницы? - проворчал Мойша.

- Мойша! Позор! И это говоришь мне ты, "кладезь знаний"? Ты, волосатик, случаем не помнишь, кто в лечебницах за пополнение запасов отвечает и знает, кого из больных чем кормить? А кто гробы для мертвых заказывает - тоже запамятовал? Ну, Мойша, я даже ругаться не буду…Такая ошибка!

Вид у Мойши после этой тирады Любавы был такой, как будто его прилюдно отхлестали плеткой. Действительно, так гордиться своей памятью и догадливостью - и так бездарно промахнуться на пустом месте…

Тут вмешался Зигфрид.

- Мойша, ты бы действительно полегче с дамой. Я понимаю - вы там на болоте своих баб ни в грош не цените. Но здесь этот номер не пройдет. Давай дальше, Любаша.

- Так вот, на территории лечебницы построили специальный корпус, куда привозят бойцов армии Ганса. Врачевателей туда тоже набрали новых, причем все тролли из Игдрасила. Их в лечебнице коновалами кличут. Молотки, пилы, щипцы, ножи бронзовые и костяные. Подводами заказывают льняные холсты. У корпуса отдельный вход.

Сначала много народу лечилось - старые бойцы, потом молодняк пошел. Весной этого года вообще никого не было, а буквально недавно привезли троих - так на них, как Готильда сказала, места живого не было. Она говорит - "огненные стрелы" так не калечат. Там все попроще. А эти трое были теми самыми пулями, как поросята гречневой кашей нафаршированы. Спасти удалось только одного.

Их почти сутки "коновалы" вместе с врачевателями оперировали. Два ведра осколков на помойку выбросили. Причем, что интересно - все трое были из древних боевых семей, магию боевую знали - от зубов отлетало.

Я подумал про себя: "Во что же эти бедолаги вляпались? И с чего бы это вдруг такие перепады в количестве больных?" И тут, как будто по заказу, раздался голос Зигфрида.

- Если я правильно помню, примерно год назад Ганс начал выигрывать сражения обычным оружием. А под Готенхаймом, поговаривают, Курт Вейгехоф обратил было его войска в бегство, но неверно оценил местность и после двухчасового преследования завел армию в Ламбдокские холмы, где их всех и положили. Всех до единого. Причем никто так ни не понял, почему Ганс отдал приказ пленных не брать.